Оператор Максим поймал меня в коридоре за рукав и буднично так спросил:
- Слушай, Грубас, помнишь ты говорил, что у тебя есть какой-то знакомый, серьезный коллекционер всяких орденов?
- Ну, есть такой, а что, нужна консультация для фильма?
- Да, нет, по личному. У меня бабушка на днях умерла, мамина мама…
- Ох, Макс, прими мои глубокие соболезнования. Плохо без бабушки. Но ты в каком-то смысле счастливый человек, дожил с бабушкой почти до полтинника, далеко не всем так
...читать дальше (еще 3762 символов) >> везет… А мама твоя как?
- Спасибо, держится. Ну, так сведешь с коллекционером?
- Сведу, если надо, а что ему сказать?
- Так, вот, хочу все бабушкины военные ордена и медали продать, там штук тридцать разных. Сразу бы оптом. Сильно задирать цену не буду, но и продешевить не хочется, там довольно солидные экземпляры есть...
В эту секунду, я наверное стал похож на глубоководную рыбу.
Короче, я дико оскорбился. И за незнакомую мне покойную бабушку и за себя и за всех еще живых ветеранов. И как у него повернулся язык спросить такое?
Я стоял и перебирал варианты, что делать: плюнуть этому уроду в лицо, или просто пойти дальше и никогда больше не иметь с ним никаких дел и даже не здороваться?
Вот так, знаешь человека лет пятнадцать и вдруг оказывается, что совсем его не знал…
Максима, видимо, испугал мой "глубоководный вид", он горько так усмехнулся и быстро заговорил:
- Воу, воу, ты смотри по морде мне не дай, с тебя станется, все совсем не так, как тебе кажется. Я не сволочь и не мародер, а несчастный, убитый горем внук. Если есть минутка, то расскажу, а то ты и здороваться со мной перестанешь.
(И как это он даже про здоровканье понял?)
Дело вот в чем, сколько я себя помню, моя любимая бабушка, ходила по школам и рассказывала пионерам про Сталинградскую битву, про своих боевых товарищей и даже про то, как сам Рокоссовский вручал ей орден.
Меня, детсадовца, она тоже иногда с собой брала. У нас в доме, одних пионерских галстуков штук двадцать тогда скопилось.
Всегда в День Победы бабуля где-то с ветеранами на трибуне пропадала, вся в делах, цветах и фанфарах.
Активная была очень, ее любили все. Людям, даже незнакомым, помогала.
Добилась, например, чтобы у них возле дома поставили два фонарных столба, вроде мелочь, а дело нужное, пару лет с орденами по разным инстанциям таскалась. Детскую площадку тоже пробила. Все вокруг еще удивлялись, говорили ей: - «Алексеевна, ты зачем торчишь тут с нами в Подмосковье? Прописалась бы у дочери в Москве, или у Максима, смотришь, через год квартирку бы тебе дали, никуда бы не делись». Но бабуля все отшучивалась: - «Не нужна мне никакая Москва, мне и с вами хорошо. Я в сорок шестом сюда приехала, тут и помру».
Вот и померла.
Совсем чуть-чуть до девяноста не дотянула.
Всю жизнь я испытывал безграничное чувство гордости за свою бабушку, а теперь – это чувство враз сменилось безмерной жалостью к ней, как будто сразу двух бабушек лишился...
(Наконец, у Максима из глаз вырвались бойкие ручейки, но они были тут же ликвидированы салфеткой)
Бабушка завещала похоронить ее на воинской аллее кладбища, да еще и с воинским салютом и если бы не это, то я бы ничего так никогда и не узнал, но маме пришлось все рассказать, ведь похороны полностью лежали на мне, кстати, организовать - это, было совсем непросто и ужас как дорого…
Но, все получилось по высшему разряду: море венков, лифт, военная машина, подушечки с орденами, плачущие друзья- ветераны, а главное настоящие солдаты с настоящим салютом.
Я даже сам проникся.
Ну, короче говоря, мама рассказала, что бабушка со своими родителями всю войну просидела в славном городе Алма-ате и ни одного дня не провоевала ни на каком фронте, родители не отпустили.
Вот она с тех пор всю жизнь и изображала из себя ветерана, сама, наверное, почти поверила: и в «Сталинград» и в «Рокоссовского».
Бабулька еще в советское время на ордена и медали половину своей пенсии тратила, мама ей на Таганке у барыг покупала…
Такие дела…
Неужели ты думаешь, что я бы продал бабушкины награды? Да я бы квартиру скорее продал.
Но – эти, не хочу в доме держать, не знаю, чужие они…
Ну, что, поможешь?
- Не грусти, Макс, держись, даже не представляю - каково тебе сейчас? Конечно помогу, записывай телефон…
© storyofgrubas
"Никто нас не провожает, никто не знает, что мы уезжаем. Я выехала не совсем обычно. Ни мама, ни папа ничего не знают. Они думают, что я лечу зубы. На первой станции написала открытку – сообщила, что еду на фронт, что иначе поступить не могла, просила простить меня и не волноваться." (Военный дневник Лены Карповой)
skaramanga-1972.livejournal.com/68488.html?thre...
Ну лежали, и чё? Рассказывать-то было зачем? От этого знания для него салют меньше стал стоить, что ли? Даже не представляю, каково было бедному парню узнать об этом...
Конечно, сволочью может быть мамаша, навешавшая внучку лапши на уши с той же целью.
Но мне почему-то верится в историю, и я сейчас скажу почему:
Мой дед по папиной линии был фронтовиком, настоящим, воевавшим на передовой. Нет, Берлин не брал, но погеройствовал тоже вполне достойно. И умер, пережив победу всего на пять лет - от фронтовых ран.
Дед по маминой линии прожил дольше (он был механиком в своей части, так что ранений почти не получал, хотя всякое бывало), однако от него я никогда никакого бахвальства не слышал, да и был он очень тихим. Устал человек от войн, устал психологически, не для того он все эти ужасы наблюдал, чтобы потом еще на гражданке воевать, пусть даже на словах.
Зато сейчас напротив живет соседка. Соседке пошел девятый десяток, она из "детей войны", плюс "герой труда". И вот уж у нее гонора хоть отбавляй! Бабушка бодро ругается с соседями, с чиновниками, с соц.работниками, при каждом удобном случае тыкая всем в рожи свои орденские планки, вертит внуками и просто желающими поживиться ее квартирой (сыновья давно умерли), скандалит в магазинах и на почте, отгородила забором пол-двора чтобы ей было где пить чай (но когда мы с мамой попробовали клумбу сделать - подняла вой, что мы дескать покушаемся на общую территорию).
Разговаривать с ней невозможно - 90% сказанного будет ее историями про военное время.
Вот и подумайте, на кого бабушка из истории больше похожа.
Молчат втряпочку те, кто склонен молчать в тряпочку. Те, кто любит поболтать, и пережив пиздец из пиздецов будут задорно о нём рассказывать.
точно))
Мой дед Паша кавалер трёх орденов Славы и участник Парада 45-го был великолепным рассказчиком.