В детстве я думал, что мой папа самый высокий в мире.
У папы был дембельский альбом с бумажными матовыми страничками между альбомными листами, на фотках папа стоял в форме в обнимку с разными другими солдатами из ракетных войск стратегического назначения. И он всегда был выше них всех. 181 сантиметр.
А потом я вырос и стал 193. Так странно.
В детстве я очень любил, чтобы папа катал меня на шее.
Как–то, когда мне было уже лет одиннадцать, папа уехал в золотоискательскую артель н
...читать дальше (еще 2339 символов) >>а заработки. Его не было почти год. Я за этот год стал взрослым и самостоятельным. А когда увидел его, выходящим из автобуса, сразу сказал: Понеси меня на шее?!
И он поднял, посадил и понес. По–моему, мои пятки били ему по животу, такой я уже был здоровый. Но стыдно мне не было ни грамма.
Потом, когда я стал 193, мне очень нравилось при встрече обнимать папу и немного приподнимать. И папе не было стыдно.
Я с детства знал, что папа очень сильный. Точнее, жилистый. Он борол на руку всех, кого я знал, даже огромного красномордого дядку по кличке Шульц.
Папин папа — мой дед — имел восьмерых детей и прожил 96 лет. Я знал, долгожительство передается по наследству. Это у нас в крови.
А потом папа умер. Ему было 57 лет. Мама привезла его из Крыма с оранжевыми белками глаз и жёлтой кожей. Рак желчных протоков IV степени. Билирубин в крови.
Как–то утром прежде чем убежать, я заскочил в спальню, где он лежал, а он сказал: “Все, сынок, кончаюсь!”.
— Да прекрати, — ответил я.
Через час вернулся, а папа кончился.
Я не плакал. В то время я читал кучу эзотерической литературы и четко знал: папа ушел в мир иной и мы ещё поболтаем. Да и... 57 лет... не так уж и мало.
Сегодня многим моим друзьям около 60, и я понимаю: они вполне себе молодые, сильные мужики. Им есть, что показать и есть, что рассказать.
Года через 4 на очередной избирательной кампании мы привели кандидата в какие–то мэры на завод. Встреча с людьми, видео–съемка, все такое.
И мы зашли в цех термистов. Точно такой же, в каком работал мой папа на ЧАЭС. И термопечи точно такие. И мужики ходят такие же. С такими же лицами. И мне показалось: сейчас из–за вон той печи выйдет папа. А он не вышел.
И тут меня накрыло. Держусь за стену, вдохнуть не могу. Нету. Папы больше нету. Нигде. Мы с ним не поговорим. Никогда.
А плакать нельзя, нужно держать лицо, сто человек вокруг. Постоял–постоял, да и пошел потихоньку. Один. Сто человек вокруг, а я один. Папы нету.
Сколько бы я мог ему сегодня задать вопросов! Когда и сам многое понял. Сколько бы рассказать. Как бы мы шутили! Как бы вместе… да что угодно. Но папы нет...
На днях шел с коллегами. Все примерно моего возраста. Один достал мобильный и говорит: "Привет, пап! С днем рождения!" И мне так завидно стало, прям до слез...
Разговаривайте с родителями. Сегодня. Сейчас!