Я приписан Савеловскому военкомату, а это - приговор. Не знаю, как дела обстоят сейчас, тем более, как они обстоят в других военкоматах нашей необъятной Родины, но лет 10 назад каждый поход туда вызывал бурю ярких эмоций, сопоставимых с первым посещением зоопарка. Видишь ли, читатель, всякий раз, забегая в вышеупомянутый военкомат, я попадал под своего рода «счастливые акции». К примеру, один раз вместе со мной осмотр проходили зэки и наркоманы, что повлияло на скорость лично моего ...читать дальше (еще 6767 символов) >>пребывания там.
В другой раз я сидел в очереди с ветеранами боевых действий, имевших место быть в Чечне. Дядьки все крупные, веселые и, что-то мне подсказывает, из ГРУ. А самое лучшее посещение у меня совпало с осмотром женского коллектива из мед институтов, которые беззаботно прогуливались по мрачным коридорам лишь в нижнем белье, ведь кроме меня и старых офицеров больше никого не было. С тех пор я питаю некоторую слабость к девушкам из мед институтов. Ну, да не будем отвлекаться.
Каждый врач на мед комиссии - это уникальный человек, способный простым росчерком пера сделать из тебя либо спецназовца, либо калеку. И это прекрасно, я считаю. Потому что меня окулист сразу же записала в летчики.
- Вы же проверили мое зрение, оно как бы не совсем пригодно для летчиков. Я догадываюсь, что противников будет распознавать летная аппаратура по системе «свой-чужой», но проблема в том, что ВС РФ не застрахована от того случая, когда я буду атаковать не танк, а, скажем, сарай или памятник. Извиняюсь за глупый вопрос: но вы кого в снайперы записываете?
- Молодой человек! Таких как вы - тысячи. Идите, не задерживается очередь.
А в армии что главное? Главное - сначала выполнять все приказы, а уже потом их обдумывать и обжаловать, если что. И не задерживать очереди, естественно. С этими мыслями я пошел к лору.
В кабинете вальяжно восседала бабуля, чьи волосы были даже не седые, а прозрачные, как леска. Стоял запах валокордина и старости. Всякий раз, когда она писала что-то в листе диспансеризации, ее голова мелко тряслась, заставляя волноваться ее дряблый подбородок и мои нервы. Сердобольная бабуля сразу же приказала мне встать возле двери.
- Двадцать четыре, - еле слышно, на выдохе, прохрипела старушка.
- Что, простите? – Я не сразу понял правила этой игры.
- Белая чайка, - бабушка продолжала успокаивающим голосом вгонять меня в ступор.
- Э-э-э… Чёрное море, - высказал предположение я. Мне показалось, что мы играем в аналогии.
Бабуля пристально посмотрела на меня поверх старых очков и спокойно сказала:
- Повторяйте за мной, что услышите. Не надо самодеятельности, я симулянтов в раз раскусываю.
И я ей поверил, потому что спорить с врачами – дело неблагородное и даже опасное.
- , - пробубнила врач.
Я не знаю, как в текстовом варианте изобразить неразборчивую речь, но мне кажется, что арабская вязь подходит лучше всего. Потому что я услышал именно гортанный рык и шипение.
- Восьмикратная Оксана? – Скорее спросил, чем ответил я.
- , - устало продолжала бабуля.
- Нежданный ризотто, - вошёл я во вкус. Мне начинала нравиться эта игра.
- , - пошла на принцип лор.
- Олег не умеет рисовать! – Бодро отвечаю я то, что мне послышалось.
Бабушка заволновалась и заёрзала. По моей мед карте было понятно, что я годен по всем параметрам, кроме не 100% зрения, а по обследованию – только, разве что, в танкисты записывать, да и то, на свой страх и риск. Я уловил бабкин ступор и вслух предположил:
- А давайте попробуем окно прикрыть, а то шум дороги немного мешает нашей игре.
Бабуля поменялась в лице, нервная волна пробежала по её морщинистому лбу, а пальцы стали барабанить по столу Вивальди или Вагнера, я не очень разбираюсь в классике.
- То-то я смотрю, что сегодня все сплошь глухие приходють, - кряхтя, проворчала бабушка, однако окно всё же закрыла. – Давайте попробуем ещё раз. Тридцать четыре.
- Тридцать четыре, - повторяю я.
- Павлиний хвост, - продолжает шептать бабушка.
- Павлиний хвост, - шёпотом отвечаю я.
- Что? – Переспрашивает врач.
- Павлиний хвост, - шепчу я.
- Не понимаю! – Не понимает бабуля.
- Хвост… Павлиний хвост, - громким шёпотом отвечаю я. Ситуация начинает мне надоедать.
- Ой, всё! Годен! – Выносит мне вердикт эскулап.
Ура! Хоть на что-то я годен! Бабушка зло отдаёт мне какую-то бумажку и выставляет за дверь. Дальше мой путь пролегал к зубному. Но там всё прошло очень быстро:
- Зубы все на месте? – Спрашивает меня мужчина средних лет с недельной щетиной.
- Должны быть, - говорю я.
- Сейчас болят?
- Сейчас – нет. А вот пару месяцев назад…
- Годен, - перебивает меня врач, не захотев услышать занимательную историю о сломанной челюсти.
С хорошим настроением от того, что по всем признакам я здоров как бык, вхожу к психологу. Молодой врач с очень грустными глазами сидел за столом и смотрел в окно, слушая по радио песни Дельфина. Его взгляд медленно плывет по стене, шкафу, какому-то агитплакату, по моему лицу, двери, задерживается там на мгновенье, а затем обратно возвращается к моему лицу.
- Вы ко мне? – Без интонации спрашивает он.
- Нет, я к психологу, - заверяю я его.
- Значит, ко мне. Садитесь. Рассказывайте.
Меня всегда выводила эта фраза из колеи. Обычно меня все затыкают, а тут наоборот, хотят послушать. «Очень странный психолог», - отмечаю я про себя.
- А что бы вы хотели узнать? – Вкрадчиво интересуюсь у него.
- Бывали ли у вас вспышки гнева?
- Ну, все мы люди, а мир – не без дебилов, вы же знаете.
- Понятно. Когда последний раз у вас был приступ?
- Э-э-эм… Дня два назад. Я минут 15 пытался нитку в иголку всунуть. Даже сейчас, когда вспоминаю, начинаю закипать. Бесячая нитка!
- Наркотики принимаете?
- Нет, мне и без них весело.
- Почему?
- Мир - не без дебилов, вы же помните?
- Покажите руки, - просит меня меланхолик. Я стеснительно их протягиваю на обозрение врачу.
- Откуда этот шрам? Вы – суицидник? – Замечает психолог мой старый шрам на левой руке.
- Нет. Это от ножа. Он просто неудачно проткнул вену.
- ?
- Вы не подумайте, я не специально, просто нож соскользнул. Хотите, расскажу подробней? Один раз, будучи в Корее, нам пришла посылка. Я полный радости побежал вскрывать коробку ножом. И вот, как только я…
- Бессонницей страдаете? – Игнорирует меня врач.
- Нет. Но страдаю от недостатка внимания. Мне кажется, меня частенько не слушают и перебивают.
- Что ж, вы здоровы, поздравляю, - улыбаясь, проговорил врач. – Всего доброго!
«Какие интересные врачи! - Думаю я. – Я бы тоже смог тут работать»
Пройдя ещё парочку кабинетов, я зашёл в святую-святых: кабинет призывной комиссии. За столом сидят мужики с красными мордами и усталыми глазами, залитыми ненавистью и тоской. Я пытаюсь отрапортовать, что «призывник такой-то прибыл туда-то» и ещё какую-то формальность, но меня не слушают, как обычно. «Может, у них тут так принято, ну слушать?» - Промелькнула у меня в голове мысль. А мужики тем временем передают по рукам моё личное дело и что-то в нём черкают. По прошествии времени я понял, что они там исправили одну строчку: годен к прохождению службы не в ВВС, а в РВСН. Значит, всё-то они слышат и видят, просто в мире полно дебилов, и если на каждого обращать внимание, то можно стать таким же, как тот же психолог.
Военкомат
Я приписан Савеловскому военкомату, а это - приговор. Не знаю, как дела обстоят сейчас, тем более, как они обстоят в других военкоматах нашей необъятной Родины, но лет 10 назад каждый поход туда вызывал бурю ярких эмоций, сопоставимых с первым посещением зоопарка. Видишь ли, читатель, всякий раз, забегая в вышеупомянутый военкомат, я попадал под своего рода «счастливые акции». К примеру, один раз вместе со мной осмотр проходили зэки и наркоманы, что повлияло на скорость лично моего ...читать дальше (еще 6767 символов) >>