Санька Щур был трудным ребенком. Именно с такой характеристикой его отправили в колонию для несовершеннолетних.
Санька узнал вкус водки в шесть лет, когда пьяные в дымину гости, которые, впрочем, уходили из дома только в магазин, подозвали его, развлекающегося киданием камешков в горлышки батареи бутылок у стены, к столу и, пьяно гогоча налили полрюмки прозрачной жидкости, сунули ее ему в руки вместе с куском хлеба и сказали «Ну-ка, ты ж мужик? А мужик должен знать вкус жизни с детства!».
...читать дальше (еще 5910 символов) >>Саня, подражая отцу, резко выдохнул, влил в себя содержимое рюмки и не смог вдохнуть. Он закашлялся, из глаз брызнули слезы, а окружающие дружно заржали. Мама сидела за столом, оперев подбородок на руку, и пьяно и умильно улыбалась.
Тогда у Сани странно закружилась голова, ему стало тепло и спокойно, и, если бы не противный вкус, то он мог бы сказать, что ему очень понравилось.
Ну, и по накатанной: похвастаться перед пацанами, что пил взрослый алкоголь, найти алкаша у магазина, попросить купить бутылочку, создав атмосферу серьезной взрослой тайны, выпить ее с пацанвой в кустах и, пьяно шатаясь, горлопанить песни, бродя по темным вечерним улицам.
А потом отец сел в тюрьму, мать запила еще больше, ее лишили родительских прав, хотя, она вряд ли поняла вообще зачем к ним домой приходили люди в строгих, но недорогих костюмах.
Сане выдали путевку в подмосковный детдом, но и там он задержался ненадолго, сбежав при первой возможности: ему не нравилось повышенное внимание и строгие правила воспитателей.
А на улице была настоящая жизнь – сам себе капитан на своем корабле. Пьянки в подвале, где жили такие же как и он оборванцы, грабежи подвыпивших ночных прохожих, кражи кошельков у седых бабулек в дни пенсии…
Саня попадался трижды. На четвертый раз его отправили в колонию.
Сергей Николаевич имел стаж работы педагогом около двадцати лет. В свои сорок пять он был стройным, подтянутым, чернявым дядькой с приятными манерами, удивительным оптимизмом, но строгим нравом. В колонии его любили, притом, как коллеги, так и контингент. Он никогда не наказывал никого зря, помогал советом, иногда даже прикрывал «трудных», защищая их перед руководством колонии.
«Ну, война – войной, а обед – по расписанию» - решил Сергей Николаевич и, закрыв папку с делом очередного новичка, пришедшего по этапу, поправил строгий темно-зеленый галстук и вышел в коридор.
Там его удивил нестандартный для заведения шум, беготня и суета.
- Сергей Николаевич, миленький! Беда! Там Щур на подоконник за окном вылез, хочет кидаться! Он в кабинете у начальника!– кинулась к нему кадровица, - Сделайте что-нибудь, он же сбросится, и насмерть! – она умоляюще сложила руки на груди.
Сергей Николаевич пошел за ней, нахмурившись. Щур… Щур… Спокойный, но нагловатый малый, требующий к себе постоянного внимания, стремящийся все время быть лидером компании. Приехал (слова «сел» воспитатель намеренно избегал) за грабеж, третий или четвертый по счету, из неблагополучной семьи. В общем, все как обычно.
Щур сидел на подоконнике за окном, свесив ноги с пятого, последнего этажа корпуса.
Внизу собралась толпа воспитателей, сидельцев, охранников.
- Щур, ты только не прыгай, ты постой, ты не прыгай мне тут… - уговаривал его, высунув голову в открытый оконный проем, Андрей Викторович, начальник колонии, - ты, Щур, скажи: ты что? Ты мне проблем создать хочешь, да? Так ты ж мне их создашь!
- Проблем? – Щур усмехнулся, повернув голову, - Да идите вы в жопу с вашими проблемами!!! У меня батя сидит, мамаша сбухалась нахер, пацаны дохнут от синьки с клеем как мухи, и я скоро сдохну! Так какая разница – сейчас или потом, если я тут как хер в жопе торчу в вашей колонии гребанной!? Срать мне на ваши «проблемы»!
Сергей Николаевич деловито оттолкнул от окна заведующую столовой, дородную добрую тетку, откашлялся, чтобы начальник обратил на него внимание, отодвинул его в сторону и высунулся в окно.
- Щур, я вот тебя слышу и мне смешно. Ты в жопе говоришь? Так ты не хочешь из нее вылазить, вот что. Нравится вонь? Хочешь жрать дерьмо? А что ты сделал для того, чтоб из этой жопы вылезти? Прыгай – и ты так и не вылезешь, а заодно и нас в эту жопу затолкнешь. О чем я тебе говорю вообще? У меня таких же страдальцев как ты – триста душ, и у всех твои же проблемы. А я есть хочу, сейчас обед, между прочим. Нина Федоровна, что у нас там сегодня? – повернулся он к заведующей пищеблоком.
- Эээ, - опешила та, - супчик перловый, макароны с мясом, компотик…
- Компоооотик, - протянул Сергей Николаевич, смакуя каждую букву, - знаешь что, Щур, давай-ка ты прыгай уже, а то из-за тебя одного, придурка малолетнего, вся колония с голоду помрет.
- Я не понял!? Я же щас внатуре прыгну! Вы че, думаете я прикалываюсь!? – он удивленно заерзал на хлипком подоконнике.
Сергей Николаевич почувствовал, как его ладони покрылись противным липким потом.
- Щур, ты тупой. Я же тебе сказал: прыгай.
Нина Федоровна охнула и села на стул, начальник колонии шумно сглотнул слюну и побелел как полотно.
- Прыгай, сучонок!!! – резко заорал Сергей Николаевич, - ты же мужик! Мужик в жопе! Ну так прыгай!!!
Щур вцепился побелевшими фалангами пальцев в жесть подоконника, пытаясь унять дрожь в руках. Кусая до крови губы, он несмело подвинулся в сторону открытой оконной рамы. Схватился рукой за ее низ. И тут трухлявая древесина не выдержала. С противным треском она раскрошилась и Щур сорвался.
Сергей Николаевич, скрученный как мощная пружина в комок нервов, дернулся и, наполовину высунувшись из окна, схватил пацаненка за шкирку и, кряхтя, буквально зашвырнул его рывком в кабинет.
Щур грохнулся на потертый линолеум и на негнущихся ногах попробовал подняться, но тут же отлетел к стене от мощной оплеухи.
- Щур, ты сучонок. А я теперь – твой крестный. Я тебе подарил второй шанс. Упустишь его – собственноручно тебя с этого же окна и выброшу. – Тихо сказал Сергей Николаевич, потирая ушибленную ладонь и сузив глаза до тоненьких щелочек.
Развернувшись на каблуках, он тяжелой поступью вышел из кабинета начальника колонии, хлопнув дверью.
В коридоре он неожиданно сгорбился, осунулся и, играя желваками, медленно пошел к себе.
Там он сел за стол, отпер тяжелый, поцарапанный сейф, достал целую бутылку водки, стакан, налил его до краев, ухнув, выпил залпом и, закинув руки за голову, растянулся на стуле.
Перлового супчика и макарон с мясом не хотелось.
©yan4ello
Компотик
Санька Щур был трудным ребенком. Именно с такой характеристикой его отправили в колонию для несовершеннолетних.
Санька узнал вкус водки в шесть лет, когда пьяные в дымину гости, которые, впрочем, уходили из дома только в магазин, подозвали его, развлекающегося киданием камешков в горлышки батареи бутылок у стены, к столу и, пьяно гогоча налили полрюмки прозрачной жидкости, сунули ее ему в руки вместе с куском хлеба и сказали «Ну-ка, ты ж мужик? А мужик должен знать вкус жизни с детства!».
...читать дальше (еще 5910 символов) >>
Санька узнал вкус водки в шесть лет, когда пьяные в дымину гости, которые, впрочем, уходили из дома только в магазин, подозвали его, развлекающегося киданием камешков в горлышки батареи бутылок у стены, к столу и, пьяно гогоча налили полрюмки прозрачной жидкости, сунули ее ему в руки вместе с куском хлеба и сказали «Ну-ка, ты ж мужик? А мужик должен знать вкус жизни с детства!».
...читать дальше (еще 5910 символов) >>